«Война глазами детей». По результатам фольклорной экспедиции в село Успенка в июне 2019 г.

«Мудрость предков – зеркало для потомков»

Экспедиция в село Успенка 10 июня 2019 г.

 

Гостеприимные старожилы Успенки привечали нас в сельском клубе, обновленном эпохой народной культуры прошлых времен, за щедрым на разные народные вкусности столом!

Глядя в мудрые глаза, хотелось ухватиться за ниточку времен их предков, их детства и возрастания, прикоснуться к вековым народным традициям и творчеству сельчан.

Кладезь мудрости передавали предки, так и блюлись традиции. Бог дарует жизнь, к ней подаст все необходимое. И в каждой местности свой материал. В наших краях любовь и большое внимание досталось лозе тальника, что растет у реки и болот. Из лозы плели не только корзины, прочую домашнюю утварь и мебель, но делали ограждения (плетни) и загородки, базы (сараи), хаты из плетня. Их называли еще мазанками, понятно, от слова мазать. И были они еще камышовые.

Из воспоминаний:

— Ставили каркас сначала, а потом камыш друг до друга связывали, и ставлют, и ставлют, и ставлют… Тока стенка готова, тоди глину месют, такий круг сделают, нарыют глины, нальют воды туды, сена мелкого и вот это всё колы конём, а колы прямо сапогами залазают и мешают, а тоди и уголек уляпают его…

Глина тоже была под ногами. Рыли на месте. Позже, в пятидесятых годах, всем колхозом делали саманный кирпич. Замес был большим кругом. Глину смешивали с водой и добавляли мелкую солому. Затем, с помощью лошадиной силы весь раствор тщательно перемешивался. Если не было коней, сельчане трудились ножками, подбадривая друг друга народными напевами. Готовый раствор закладывали в заранее смоченные станки.

— Потом высохли, примерно через неделю, перевертаем их, скоблем их, тоди начинаем грузить на рыдван (повозка) и возим. Так мы делали телятник и коровник.

Все сооружения покрывались побелкой… Умелые и находчивые жители за не имением белил, находили местные возможности — хаты покрывали белой глиной. Цвет, «конечно, был не белый-белый, но приятный». К общему сожалению, в данное время местонахождения глины утеряны.

 

Славные традиции, мудрость предков в каждом шаге и действии! Экологически чистое производство, чудесное в действии, такие стены в мороз тепло сохраняют, а в жару – прохладу. Глина оказывает дезинфицирующее и целительное действие на человека, к этому мебель из лозы, посуда глиняная, ложки деревянные, столы строганные, корзины из вишневых прутиков плетенные. Но главной в доме стояла голанка (печь), из саманного кирпича, которая выполняла многое множество функций.

— Помню, дров тогда не было, топить было нечем. Детворой, придя из школы, идем не абы куда, а за речку, где набирали сырые прутенки. Мы маленькие были, лет 7-10, много не донесешь. Но приносили, сколько могли, а в хате стояла дрэвэдня (бревно и топорик) и на нем рубали. Клали в печку, а зажечь-то было нечем, в хате даже спичек не было. Бежим на улицу подывиться у кого дым идет, у кого уголек можно взять. Тогда брали сковородку или чашку и просили: «Дайте жару подтопить». Подтопляем, а они сырые, из печки вода бежит, все дымится. Боже мой, не дай Бог, как мы жили….. Сейчас дети того не поймут…

Топили печь и кизяком, только его было мало. Сельсовет разрешал держать только по три головы, будь то овца, корова или коза. Также кизяк использовали в качестве «дымовушки» от мошки и комаров, его подпаливали, присыпали сырой травой, чтобы лучше дымилось. Такая технология сильнодействующее средство от паразитов.

Работа в селе – большой труд. Но особенно тяжелым в их рассказах были воспоминания о войне и восстановительном времени.

Немцы бомбили железную дорогу, доставалось и сельским жителям, однажды бомба упала в районе кладбища, были раненные, одна селянка осталась без руки.

— Наши родители копали окопы. Сказали «ройте» и все безропотно шли. Страшное время…. Были раненые. Помню, зашла я до бабы Кати, дружили мы тогда с ней, смотрю, а у нее чугунок стоит. Она режет картошку, лук и мясо туда кладет, а потом в печь. Я смотрела на всё это и думала: «Боже мой, как живет!», а у нас нечего есть. Хлопцы пойдут, принесут из села силос слоями, что коровам закладали и мы его ели.

— И топить было нечем, хворост быстро сгорал, но не согревал. Говорили, что в Ленинграде блокада, давали хоть сколь хлеба, детям 120 гр, взрослым 250 гр. А у нас забрали тятю нашего на войну и всё. Семеро нас осталось и мама…Скоро пришла похоронка, что отец погиб под Сталинградом, и всё… Мать работала в колхозе, пасла быков. Огорода не было, а если был, то садок. Вода быстряком шла и всё, что сажали, затапливало. Как жили? Большинство жили страшно бедно.

— Мне было от рождения полтора часа, когда батьку взяли на войну, так он меня даже не разглядел. Посмотрел в окошко на мое тельце и сказал: «Шура, надо идти Родину защищать. В финскую мы финов за четыре месяца прогнали, а немцев мы за два месяца прогоним. Так что Родину, Шура, надо защищать!». С тех пор его не видела. Выросла, не зная отца. Так вот случилось и я в семье одна единственная.

— Мой отец пришел с войны раньше, чем она закончилась, потому что отморозил ноги и его комиссовали. Мне тогда было года три-четыре.

— Помню 1943 год. Пришла к нам беженка ребёночком. Тётя Лида Илющенкова принесла ей рыбу. Ох, она до того голодная была, стала хватать эту рыбу, хватала, хватала, хватала и костью подавилась. На третий день умерла. Ну, пришли мужики, сбили гроб, так она еще три дня в гробу стояла, не кому было похоронить. В основном в селе были бабы, да дети. Потом похоронили конечно, а хлопчик Коля остался. У мамы своих семеро ртов нечем кормить и еще один добавился. Она его выкупала, понесла в сельский совет. Не знаю, что с ним стало.

В воспоминаниях остались и разбитые, исколотые до крови детские ножки, потому как обуви не было, а телят, да овец пасти надо, осталась и боль от голода, и ожидание весны, когда можно было полакомиться брунькой ( «на вербе-то кашка сладкая, потом распускается, а с нее пух летит»), подкрепиться луком, осокой, да свинушками. Свинушкой жители прозвали болотное растение, которым лакомились поросята.

— Много полезного давала природа, как видите, столько лет живем, да трудимся еще. А сейчас много чего купить можно, да только много и обмана, не натуральное все, потому и молодые болеют много и рано умирают…

Несмотря на суровое время, надежда и крепкая вера оставалась жить в сердцах селян. Радость Великой Победе придала сил на восстановление разрушенных хозяйств. Жители делились, чем могут, помогая друг другу.

— Село у нас было раньше бедное, но при этом жили все очень дружно. Мамы наши как придут с работы, хватают лукушку и к реке. Пройдут у бережка, захватят мульку, что попадется, перекрутят ее с травой и что –то уже сделали. Любили очень зажаренную, хрустящую рыбку, мы называли ее «хрумчала». У Вали Шубиной можно было угоститься всегда. Жили бедно, но у них был дом всегда открыт для всех.

Трудными были послевоенные дни. Как только начиналось осеннее ненастье, многие школьники, не имея обуви, оставались дома. Зимой же выручали валенки.

— Помню, мама купила мне тапочки к 1 апреля, это первый день учебы после каникул и не разрешила надевать, говорила мне: «Смотри на гору (на горе стояла школа), какая там грязь. Как пойдешь, так тапочки там и оставишь!». Но я не послушалась и всё-таки пошла. Вернулась, полны тапочки грязи! Я так плакала потом и мыла, а на них же была белая окантовка. Ой, спаси и помилуй! А сапоги были с дыркой сзади, идёшь бывало, а вода льётся «туды», наступишь выливается оттуда. Поэтому вопрос – Как жили? Думаю, не жили, а как выжили после войны!!! Такое вот было послевоенное детство.

— Мама яблоки крошила, а я пасла быков и бабы Машину корову. На мне, помню, было белое платье в сиреневый цветочек. Я в нем и спала, и по дому, и в школу, в общем везде. Тогда не было во что переодеться, не было ничего, вот какое время было!

Воспоминания выстроились в почитание и отношение к старшим

— Я помню свою бабушку. Зубов у нее тогда уже не было, а очень хотелось ей семечек. Мне было лет пять, но помню, как выковыривали зернышки, укладывали их в ступку и пестиком перетирали. Бабушка от радости напевала. Помню, как бабушка пекла нам блинчики, благо у нас была в то время корова. В глиняную крынку бабушка укладывала выпеченные блинчики, затем рогачом выкатывала угольки из печи, ставила крынку на них, чтобы были «горяченьки», а потом масличком смазывали. Придут с работы, есть то хочется, а у нее все готовое и горяченькое.

         — А я бабушку свою не застала, потому как была шестая у мамы. А передо мной пять хлопцев подряд, начиная с 1924 года, а потом я с 37-го. Родители работали, оставляя все на старшего. Помню бегали голышом, пока единственная одежда сушилась. Но когда мы стали большенькими, мама заставляла нас молиться. Не смотря на те времена, она заставляла нас становиться на колени (сестра у меня с 39-го года), так вот, мы становились на коленки, сами плачем, а «Отче наш» читаем. С тех пор я очень хорошо знаю эту молитву. Вот, сейчас заставь что-то выучить – нет, а с тех пор знаю.

Детские забавы разбавлялись тряпичными куклами, да еще мячами, которые технологично валял каждый ребенок из коровьей шерсти. Играли в «лапту» и «классики».

В памяти остались колыбельные.

— Мама, знаю «спевала». У нас было 5 хлопцев, я шестая. седьмая девочка и восьмой хлопец. Хлопцы спали отдельно, а девчат она около себя держала, спала с нами на кровати. Отца-то забрали на войну. И она нам пела:

Спи младенец мой прекрасный, баюшки, баю.

Тихо смотрит месяц ясный в колыбель твою.

Стану сказывать я сказки, песенку спою,

Ты же дремлешь, закрой глазки, баюшки, баю.

Люльки делали просто, палки обшивали кожей, мешковиной или брезентом, как корзинку, либо по типу гамака и подвешивали под потолок.

Очень любопытствовали мы, что из традиций пересказывали им мамы, бабушки и дедушки.

— Да мамам раньше не когда нам было что-то рассказывать, все работали. Правда, помню, как на Пасху мама пекла. Надо ж было яйца взбалтывать с сахаром (взбивать), так вот я помогала, а потом просила у мамы разрешения облизать. А мама говорила, мол, ни в коем случае, это, дочка, великий грех. Чтобы, не дай Бог, облизнуть взбитые с сахаром яйца, это был грех большой, потому что в пост! Мама успокаивала меня, говоря, что, дочка, наступит 12 часов, тогда можно будет попробовать. Но кто ж меня разбудит то? Еще помню, как маме кто-то дал одно яйцо, мы тогда на горе жили, так вот я его цветными карандашами раскрашивала. Потом с ребятами «бились» яйцами-крашенками .

— А вообще, яиц у нас ни у кого не было, но перед Пасхой люди давали. Баба Женя, помню, дала нам по яичку, а тогда ж играли в откаты. Это так – ставили яйца в «каток» и нужно было мячом выбить. Я плакала, когда проигрывала. Достаток в семьях был разный.

Повествование продолжила Евгения Ивановна:

— С 29-го года уже начинаются дети войны. Я помню, у нас была постовальня. Валенки валяли, свои, Успенские! Вон там, помню, жил дядя Витя Дрюков, а еще Тетерятников в постовальне работал, кажется Афанасием звали. Помню Николая Нестеренко и брата его Ваню, Алёшку Манченко. Все они работали в постовальне и валенки на заказ делали. Население держало овец, сдавали шерсть. Но брали с нас налог, кто держал кур – курами, у кого свиньи, тех забирали. А если не было чем отдать налог, то должно отдать полшкуры «свинячей», хоть с себя сними. Вот бремена какие были!!! Масло, яйца, мясо — всё сдавали приемщице тете Лизе Литвиновой. Мы же жили на горе, у нас ничего не было.

В послевоенное время было много переселенцев. Произошло слияние народного языка и поэтому в каждом селе до сих пор свой говор, свои акценты.

— Да, получается через село. Успенка – хохлы, Батаевка – москали. Это смотря с какой губернии переселялись люди.

Роднились, создавая семьи.

— Это сейчас могут знакомиться на улице, молодые могут прилюдно обниматься и целоваться. В нашу же молодость, если увидишь парня, который тебе нравится, так бежишь, как от черта.

— Такие смешные раньше были, я поцеловалась с солдатом и думала, что уже беременная от поцелуя. И вот каждый день смотрела, вырос у меня живот или нет.

Постарше становились, приходили в клуб в третьего лишнего играли. Многие девушки уже работали доярками, надевали красивые платья для такого дела.

Времена хотя и тяжелые были, но всегда помогала народная песня. Ребятишкам «пестушки да трататушки»:

Был у бабушки баран

Бил он бойко в барабан

И плясали бабочки

Под окном у бабушки.

 

Девицу замуж отдавали плача под жалобную «Реченьку», песню нежную и ласковую.

— Приданное не носили, а возили. В приданом была и кровать, и шифоньер, если невеста богатая. А на другой день по деревне народ ходил, тыкву носил. И пели, и баловались, и конфеты кидали, и кричали «УРА!»

 

— А когда обзавелись семьями, дружили, но собирались мы только по праздникам. У каждого по очереди, т.е. ходили по хатам. Самая большая компания у нас была 24 человека. Была у нас гармошка, пели в хате, а потом ходили по селу. Гармонисты у нас были самоучки. Мужики играли в «козла». Пели шутки-прибаутки, например: «под гармошку припевать надо кофту розову, а военного любить надо ума разума». А сейчас на селе и гармониста нет.

Татьяна Сергеевна, внучка, одной из наших собеседниц, вспоминала, как в детстве заслушивалась пением бабушки Жени и ее гостей.

— Дядя Коля, Вера Митрофановна придут и вот они на пару пели. Меня всегда удивляло, как они поют и смотрят в глаза друг другу. Вот до сих пор в моей памяти, что они были такие интересные. Я помню, как пели песню «По тропе». Спойте нам.

По тропе, по тропинке пургой запорошенной

Были встречи с тобой горячи

Не ходи, Не ходи ты за мною, хороший мой

И в окошко моё не стучи…

 

С песней провожали в последний путь. Приглашали специальных женщин-плакальщиц, которые пели и причитали. После такого плача на душе становилось легче и горе тяжелым грузом так не давило сердце.

С удовольствием и умилением мы слушали сердечные напевы молодых долгожителей. В удивительной песне о Кате пастушке рассказали о нелегкой женской судьбе. Песня «Рушники» поведала о трагедии двух влюбленных. Но все же, закончили любимыми народом частушками.

Выстояли, выжили, сохранили… Низкий поклон вам, дорогие наши сельчане! Живите долго в добром здравии, мире и любви! Вы это заслужили истинно, пройдя невероятные испытания. И пусть добродетели, населяющие ваши сердца, будут примером будущим поколениям в мудрости земного жития!

Храни вас Господь!

 

В теплой встрече нам собеседовали милейшие долгожители:

Склярова Евгения Ивановна

Дерябина Раиса Петровна

Манченко Галина Ивановна

 

Руководитель русского центра «Горлица» Центра народной культуры Березкина Раиса Алексеевна.

Закладка Постоянная ссылка.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.